10. В рубрике «Иностранный рассказ» напечатаны три текста.
10.1. Рассказ американского писателя Даниэла Перлмана/Daniel Pearlman, который называется в оригинале “A Safe, Well Guarded Place”, перевела на польский язык под названием “Bezpieczny, dobrze strzeżony dom/Безопасный, хорошо охраняемый дом” АННА ДОРОТА КАМИНЬСКАЯ/Anna Dorota Kamińska (стр. 13—22). Иллюстрации ГЖЕГОЖА ПУДЛОВСКОГО/Grzegorz Pudłowski.
В том сравнительно недалеком будущем, которое рисует в рассказе писатель, вот этим самым «безопасным, хорошо охраняемым домом» оказывается только государственная тюрьма…
Оригинальную публикацию, с которой мог быть сделан перевод, установить не удалось. Скорее всего, рассказ переводился с присланной автором рукописной копии.
На русский язык рассказ не переводился. Ни карточки, ни биобиблиографии автора на сайте ФАНТЛАБ нет.
И это первая публикация писателя в нашем журнале.
10.2. Рассказ чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, который называется в оригинале “Satanské sloky” (2005, “Ikarie” № 4), перевела на польский язык под названием “Szatańskie strofy/Сатанинские строфы” АННА ДОРОТА КАМИНЬСКАЯ/Anna Dorota Kamińska (стр. 23—26). Иллюстрации МАТЕУША ГАБРИЕЛЯ/Mateusz Gabriel.
Высшие функционеры нескольких церквей убеждают героя рассказа, обычного чешского обывателя, в том, что внутри него, в самом его сердце, кроется Сатана, который руководит творением зла во всем мире. Его можно изгнать оттуда, а затем уничтожить, но это не самый простой путь…
Это далеко не первая публикация писателя в нашем журнале (см. тэг “Нефф О.”).
На русский язык рассказ не переводился, его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет, биобиблиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ также нет, но кое-что о нем можно узнать, пройдя в этом блоге по указанному тэгу.
10.3. Рассказ американской писательницы Нины Кирики Хоффман/Nina Kiriki Hoffman, который называется в оригинале “The Pulse of the Machine” (1993, “Weird Tales”, Spring; 1997, ант. “Weird Tales: Seven Decades of Terror”), перевела на польский язык под названием “Puls maszyny/Пульс машины” ИЗАБЕЛЯ МИКША/Isabela Miksza (стр. 27—36). Иллюстрации ОСКАРА ХУНЬЯКА/Oskar Hunjak.
Его предки переселились в Америку из Чехии в начале девятнадцатого века. Большинство их потомков, его родичи, отправились в Канаду, несколько других, в том числе и его родители, укоренились в американском штате Айдахо и живут в относительном уединении. Однако времена меняются, и ему, представителю молодого поколения, любопытно познакомиться с тем, как живут другие, не входящие в клан, люди, для чего он и поступает на учебу в колледж в г. Парадайз в том же штате Айдахо. И да, небольшая деталь – он, как и все его родственники, оборотень…
Писательница часто печатается в нашем журнале (см. тэг “Хоффман Н.К.” в этом блоге).
На русский язык этот рассказ не переводился, в его карточку можно заглянуть ЗДЕСЬ Биобиблиографии писательницы на сайте ФАНТЛАБ нет, но кое-что о ней можно узнать, пройдя в этом блоге по указанному тэгу.
Пропущенный материал – это интервью, которое Иоанна Чаплиньская/Joanna Czaplińska взяла у чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, с которым мы не раз уже встречались на страницах нашего журнала (см. тэг «Нефф О.»). Интервью называется:
Я – НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ФУНДАМЕНТАЛИСТ
(Jestem fantastyczno-naukowym fundamentalistą)
Иоанна Чаплиньская: Как отразились события последних лет на твоей жизни?
Ондржей Нефф: Самым существенным для меня является тот факт, что я в свои 46 лет начал-таки делать то, что хотел делать, когда был 10-летним подростком -- занялся настоящей политической журналистикой. То есть вернулся к своим юношеским мечтам и фактической профессии, поскольку я – как раз выпускник факультета журналистики, но работал в своей профессии всего несколько лет, еще до советского вторжения. Это -- во-первых, а во-вторых, я реализовал свое многолетнее желание – основал ежемесячник “Ikarie”, который прошел уже этап становления и сейчас является стабильным и самоокупаемым периодическим печатным изданием.
Иоанна Чаплиньская: Расскажи об этом подробнее.
Ондржей Нефф: Начну с негатива. Мы приступали к работе, питая огромные иллюзии относительно того, что читатели прямо-таки жаждут НФ и только злой большевик не подпускает их к ней. Оказалось, что интерес читателей к фантастике значительно более умерен. Мы, опираясь на наш опыт последних 10 лет, оценивали количество потребителей журнала примерно в 40 тысяч человек. В настоящее время тираж журнала “Ikarie” составляет 26 тысяч экземпляров, это гораздо ниже того, о чем мы мечтали. Второй нашей ошибкой было название. Если бы я основывал журнал сейчас, то обязательно договорился бы с редакцией вашего журнала и дал бы своему журналу вот это самое название: “Fantastika”. В нашем же названии нет science fiction, и обычный читатель ни с чем подобным его не ассоциирует. И следующая наша ошибка – это совершенно ошибочное представление о потребителе нашего журнала, сложившееся в результате наблюдения за фэндомом. Мы полагали, что читатель научной фантастики – это высокообразованный, блестяще мыслящий, очень толерантный интеллектуал, прямо-таки гуманист. Оказалось же, прежде всего, что возрастная планка круга наших потребителей располагается гораздо ниже, что нашим читателям вынь да подай романтические, приключенческие произведения, а не спекулятивную, умозрительную, философскую фантастику. Читатели “Ikarie” крайне неодобрительно смотрят на любые флирты с реалистической литературой, а все политические акценты трактуют как агитацию.
К позитиву я отношу тот факт, что мы выжили, не обанкротились, что вполне могло случиться, поскольку журнал рождался уже в новых экономических условиях. В нашей редакции работают сейчас 6 человек, имеется круг верных постоянных сотрудников, располагаемся мы в одной комнате, где установлены полтора компьютера (один 16-ти и второй 8-ми битовый – эта самая половинка). Мы уже пережили резкий рост цены бумаги, а что за этим следует – повышение стоимости журнала, пережили распад системы распространения периодики. Сейчас мы знаем, что нам нужно сражаться за каждый проданный экземпляр, за каждую заработанную крону. Меня наполняет оптимизмом тот факт, что у нас образуются-таки организации, занимающиеся распространением прессы. Пока основную конкуренцию нам составляет порнография, которая буквально захлестнула рынок. Я ничего не имею против порнографии, но она нигде на свете не продается так открыто, как у нас. Когда-нибудь это закончится, и когда порнография переселится из газетно-журнальных киосков в секс-шопы, киоскерам потребуется то, что можно выставить на продажу. Это наш шанс.
Иоанна Чаплиньская: А как у вас обстоят дела с авторскими правами? В “Ikarie” ведь печатаются в основном переводы, и зачастую – переводы новинок.
Ондржей Нефф: В Чехо-Словакии крона частично конвертируется, поэтому мы можем платить в долларах. Проблемой является, скорее, подбор материала для перевода и печати, потому что наш читатель с трудом переваривает и плохо понимает современную американскую научную фантастику. Разумеется, это результат отсутствия базового читательского опыта, поэтому в ближайшие 2-3 года мы займемся на страницах нашего журнала чем-то вроде дошкольной подготовки отечественных читателей НФ. Вы, быть может, не поверите, но у нас люди все еще думают, что Исаак Азимов – это выдающийся советский писатель, а Курт Воннегут – это прогрессивный восточногерманский автор. Знакомство с классикой НФ – на нулевом уровне, а мы по своему опыту знаем, что именно старые американские произведения пользуются у читателей гораздо большим успехом, чем, допустим, произведения прошлогодних лауреатов премии “Hugo”.
Иоанна Чаплиньская: А что ты можешь сказать о подборе переводчиков. У нас, в Польше, после падения железного занавеса на читателей хлынул поток не только литературной, но и переводческой халтуры.
Ондржей Нефф: До нас такой поток англо-американской литературы еще не докатился, но, думаю, что не позже чем через год докатится. И тогда, понятно, дойдет черед и до переводчиков II, III, IV категории. Раньше переводами с английского языка занимались интеллектуалы, которые не хотели принимать правила игры, навязываемые тогдашним режимом, люди с настолько хорошим языковым чутьем и лингвистической изобретательностью, что их скорее следовало считать литераторами, чем переводчиками. Когда тоталитаризм пал, они занялись чем-то другим. Литературный уровень переводов поэтому наверняка снизится, и это коснется и массовой литературы, которая раньше у нас переводилась очень хорошо. Например, бургомистр Праги Мирослав Коржан ввел на наш рынок Воннегута, и то, как он это сделал, было языковым мастерством высшего класса.
Иоанна Чаплиньская: Как отразились изменения в экономической ситуации в Чехо-Словакии на жизни фэндома?
Ондржей Нефф: Наш фэндом выглядит несколько иначе, чем ваш. У нас в момент наивысшего подъема насчитывалось 80 клубов, в состав большинства которых входило около десятка регулярно встречавшихся членов. Я не замечаю ничего похожего на регресс движения, не слышал также о том, что какой-то из этих клубов закрылся, самые активные из них пытаются заняться издательской деятельностью, например клуб имени Жюля Верна преобразовал свой замечательный фэнзин «Poutnik» в профессиональный журнал, в Брно начал издаваться ежеквартальник НФ, появились также первые частные книжные и букинистические магазина, специализирующиеся на НФ-литературе. Словом, все выглядит неплохо – политические и экономические передряги как бы обошли фэндом стороной. Я записываю также в плюс то, что никто ни с кем не поссорился, фэны встречаются и общаются как цивилизованные люди.
Иоанна Чаплиньская: Что сейчас происходит на чехо-словацком книжном рынке?
Ондржей Нефф: Нынешнюю ситуацию, я, пожалуй, назвал бы переходным периодом. Думаю, что то, что называют “свободным рынком”, проявило себя раньше, чем в чем-то другом, проявило себя во всей красе именно в литературе. У нас уже есть частные издательства, которые ограниченным тиражом – до пяти тысяч экземпляров – печатают произведения чешских авторов. Проблематичным для них является издание книг западных авторов, поскольку авторские права немало стоят. Думаю, что волна переводных западных книг, изданных массовыми тиражами, накроет нас примерно через год, и мелким издателям на ней не удастся удержаться.
Иоанна Чаплиньская: Останутся ли у отечественного писателя в такой ситуации хоть какие-то шансы на существование?
Ондржей Нефф: Мне кажется, что характерной чертой нашего читателя научной фантастики является также интерес к отечественной продукции. Классический фэн покупает прежде всего англо-американскую фантастику, но его интересуют также и «наши ребята». Требует решения, однако, технолого-экономический вопрос: поскольку на высокие тиражи тут наверняка рассчитывать не приходится, можно ли удержаться в границах рентабельности, издавая книги низкими тиражами? Если интерес к отечественной фантастике не спадет (а я думаю даже, что он не только не спадет, но и повысится), то, что теперь делается, пусть оно сейчас и неясное, хаотичное, выведет на поверхность новых людей, людей с новыми взглядами. Они уже сейчас готовятся к прыжку. Литература – это некое высказывание о мире, а того мира, в котором мы жили, уже нет. Этот мир кончился. И я питаю относительно себя самого такие опасения, что не смогу уже полноценно высказаться, сомневаюсь также в том, что с этим справятся мои ровесники, не говоря уже о тех писателях, что постарше. Я думаю, что мы пребываем сейчас в состоянии напряженного ожидания тех людей, которые что-то важное скажут. Это, пожалуй, подобно ситуации в Чехии 1918 года, когда распалась австрийская империя. Ее не сумел пережить ни один из тех писателей, которых перед мировой войной попросту обожествляли. И тут дело не в возрасте, а образе мышления, на который влияют исторические цезуры – таковой был 1918 год, но таковой был и 1989 год тоже.
Иоанна Чаплиньская: Но из этого не следует, что ты собираешься отказаться от собственной творческой деятельности. «Бархатная революция» вынудила тебя прервать ее, но ты ведь как-то обронил, что над чем-то сейчас все же работаешь.
Ондржей Нефф: За 15 лет я написал несколько рассказов и романов, теперь вот сделал паузу, однако не надо думать, что писатель, который аккурат сейчас не пишет, попросту бездельничает. Такая пауза позволяет подзарядить аккумуляторы. Я, как и все люди вокруг меня, в чем-то изменяюсь, потому что изменяется мир. И, к собственному удивлению, обнаруживаю, что изменяюсь в меньшей степени, чем следовало бы ожидать, и что те мои внутренние принципы, которые давали мне опору, тоже подверглись лишь незначительным изменениям. Я готовлюсь к написанию романа о конфликте между индивидуумом и властными структурами. В этом, я так считаю, и должна заключаться миссия интеллектуала: в защите индивидуальной личности человека. Это мое жизненное кредо, и события, потрясшие наши с тобой страны, никак его не затронули.
Иоанна Чаплиньская: А как твоя журналистская деятельность влияла и влияет на литературную работу?
Ондржей Нефф: Каждое пережитое мной событие, каждое полученное впечатление так или иначе отражается на том, что я пишу. С этой точки зрения, неважно, что ты переживаешь – плохое или хорошее, получаешь кулаком по морде или поцелуй в щечку – важна интенсивность переживания. Я не могу беспрестанно обо всем этом думать, позволяю этом нарастать во мне, накапливаться, а затем, под огромным давлением этого наросшего, будто в истерическом спазме, что-то пишу. Я всегда так писал, не умею деловито сплетать сюжет, как паук плетет паутину. А журналистская деятельность принесла мне множество новых испытаний, особенно в части межчеловеческих конфликтов. Я убедился в том, что та моя неприязнь, которую я испытывал к должностным лицам, никоим образом не снизилась, она даже возросла. И это чувство не имеет ничего общего с коммунизмом или тоталитаризмом, попросту я этих навязанных мне официальных представителей власти презираю, я не доверяю им – о чем писал раньше и снова писать буду. Думаю, что таким меня воспитали родители, которые дома основали свои собственные, состоящие из одного человека, партии, и каждый из них издавал собственный бюллетень, в котором излагал свои взгляды на жизнь. То есть я с детства насыщался этой атмосферой плюрализма и демократии и теперь вот рад тому, что никто и ничто не в силах это во мне искоренить.
Иоанна Чаплиньская: Как, по-твоему, будет развиваться новая чешская фантастика, какой путь она выберет?
Ондржей Нефф: Я наблюдаю за отечественным творчеством как редактор журнала и, вместе с тем, как писатель, то есть верчу головой туда-сюда, как на гонках. Та роль, которую играла фантастика в восточном блоке, роль критика режима и его полулегального оппонента, уже сыграна, сошла на нет, потому что нынешние mass media и критикуют власть и оппонируют ей совершенно открыто. Я как-то в редакционной статье в “Ikarie” использовал термин «научно-фантастический фундаментализм». Я считаю, что нам и в самом деле нужно вернуться к корням НФ, то есть безо всякой предвзятости согласиться с тем, что это тривиальная романтическая проза. Суть НФ в толковом, умном, интеллигентном развлечении людей. Тот тоталитарный режим, при котором мы жили, придал словам “развлечение” и “развлекательный” уничижительный оттенок, что ложно и несправедливо. Мало найдется столь трудных занятий, как развлечение. Говоря, что НФ должна быть литературой развлекательной, я вовсе не имею в виду, что она должна быть плохой литературой. НФ требует от автора высокого литературного мастерства и блестящего ума. Не имея этого, о развлечении не стоит даже мечтать.
В Чехии, и не только в Чехии, НФ страдает комплексом неполноценности. Мы ссылаемся на таких соприкасающихся с НФ авторов, как Кафка, Борхес или Булгаков. А я считаю, что это нонсенс, это тупик. Нужно вникнуть в сущность НФ, докопаться до фундаментальных основ жанра, опереться на них и не бояться пребывания внутри того, что иногда называют гетто НФ. НФ в чистой форме – это средство сообщения, средство связи одних людей с другими людьми. И как на это средство смотрят люди иного круга, мне, как человеку из круга НФ, совершенно безразлично. Если с симпатией – отлично, если без таковой – тоже нет особой трагедии. Так я понимаю научно-фантастический фундаментализм. На размышления над этим меня спровоцировала одна статья в американском журнале, автор которой писал, что из авторов НФ, даже перевернись они с ног на голову, никогда не выйдет Сол Беллоу. А я на это скажу, что из авторов main stream-а, как бы они там ни вертелись да ни ворочались, никогда не выйдет Роберта Хайнлайна.
Этот ошибочный подход проистекает из устаревшего унитарного видения мира, как чего-то руководимого из единого духовного центра. Это нонсенс. Мир многолик, культура многолика, и каждый из этих ликов – полноценен. Что «цветочнее» -- одуванчик или роза? Я всегда с удивлением читал статьи критиков и теоретиков НФ, пытавшихся доказать, что НФ – литература, как и произведения любого другого жанра, что она полноценна. Но ведь это абсурд. Эта литература есть, существует, имеет своих читателей, так зачем оправдываться и навязывать эти оправдания читателям, которым на них наплевать. Я лично заинтересовался НФ еще ребенком; благодаря Станиславу Лему, эта литература открыла мне взгляд на мир, который я принял и которого придерживаюсь до сих пор; и я считаю, что этот взгляд ничем не хуже других.
1. Основную часть пространства рубрики «Читатели и “Fantastyka”» занимает письмо одного из читателей, предлагающего совместными усилиями создать словарь фэнтези.
2. Рассказ американского писателя Джорджа Р.Р. Мартина/George R.R. Martin, который называется в оригинале «With Morning Comes Mistfall» (1973, “Analog SF/Science Fact”, Maj; 1976, авт. сб. “A Song for Lya”), перевел на польский язык под названием «Mgły odpływają o świcie/Туман развеивается на рассвете» АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakoniecznik. Иллюстрации ГЖЕГОЖА КОМОРОВСКОГО/Grzegorz Komorowski.
Этот рассказ (номинант, кстати, премий “Hugo” и “Nebula”) переводился также на немецкий и французский языки. На русский язык его перевел под названием «Мистфаль приходит утром» А. КОРЖЕНЕВСКИЙ в 1990 году. Карточка рассказа находится здесь
А с его автором нам уже много раз приходилось встречаться на страницах журнала (см. №№ 1/1982, 7/1983, 7/1986, 8/1988, 11-12/1989, 6/1990). Почитать о нем можно тут
3. Небольшой рассказ американского писателя Майкла Суэнвика/Michael Swanwick, который называется в оригинале «Anyone Here from Utah?» (1985, ”Isaak Asimov’s SF Magazine”, May; 1989, ант. “Another Round at the Spaceportbar”), перевел на польский язык под адекватным названием «Jest tu ktoś z Utah?/Есть тут кто-нибудь из Юты?» ЛЕХ ЕНЧМЫК/Lech Jęczmyk. Рисунок ПЕТРА ЛУКАШЕВСКОГО/Piotr Łukaszewski.
На русский язык этот рассказ, написанный, по словам Енчмыка, «в параноидальном стиле (инопланетяне на Земле сидят везде и всюду и дурят людям головы через телевидение)», не переводился. На карточку рассказа можно глянуть здесь, а почитать об авторе можно тут
4. Роман чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, который в оригинале называется «Měsic mého života» (1988, переиздан 1999, 2007), перевела на польский язык под адекватным названием «Miesiąc mojego życia/Месяц моей жизни» ИОАННА ЧАПЛИНЬСКАЯ/Joanna Czaplińska. Иллюстрации ПЕТРА ГЕРАСИНЬСКОГО/Piotr Gerasiński. В номере публикуется третья (заключительная) часть перевода романа.
На русский язык роман «Měsic mého života» не переводилcя.
1. В рубрике «Читатели и “Fantastyka”» напечатаны выдержки из писем земляков, читающих любимый журнал в далеком Торонто (Канада) и несколько более близком Торнимпарте (Италия). Здесь же размещены предложения об обмене номерами журнала и книгами НФ в подрубрике «Кому, кому…» (стр. 2)
2. Рассказ американского писателя Роберта Шекли/Robert Sheckley, который в оригинале называется «Early Model» (1956, “Galaxy SF”, August; 1957, авт. сб. “Pilgrimage to Earth”), перевела на польский язык под названием «Prototyp/Прототип» ИОЛАНТА ТИППЕ/Jolanta Tippe (стр. 3-10). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.
Рассказ переводился на французский, итальянский, немецкий и нидерландский языки. На русский язык его под названием «Опытный образец» перевела Н. ЕВДОКИМОВА в 1966 году. Карточка рассказа находится здесь
Этот автор очень часто появляется на страницах нашего журнала (см. №№ 4/1983, 4/1985, 7/1987, 11/1987, 9/1987, 1/1988, 5/1988, 8/1988, 10/1988, 2/1989, 4/1989, 10/1989). Почитать о нем можно тут
3. Небольшой рассказ американской писательницы Пэт Мэрфи/Pat Murphy, который называется в оригинале «His Vegetable Wife» (1986, “Interzone”, # 16, Summer; 1990, авт. сборник «Points of Departure») перевела на польский язык под названием «Żona z własnego ogródka/Жена из собственного садика» ДОРОТА МАЛИНОВСКАЯ/Dorota Malinowska (стр. 11-13). Иллюстрация СЛАВОМИРА РОГОВСКОГО/Sławomir Rogowski.
По словам Леха Енчмыка, этот рассказ «раскрывает одну из наиболее охраняемых тайн Вселенной: какими видят женщины мужчин и что бы они с ними охотно сделали». Рассказ переводился на немецкий язык, русского перевода пока нет. На некомплектную карточку не переведенного рассказа можно глянуть здесь. Хотя на русский язык переведены уже два романа и несколько рассказов писательницы (в том числе и «небьюлоносная» «Влюбленная Рашель»), ее биобиблиографии на сайте ФАНТЛАБ нет.
4. Роман чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, который в оригинале называется «Měsic mého života» (1988, переиздан 1999, 2007), перевела на польский язык под адекватным названием «Miesiąc mojego życia/Месяц моей жизни» ИОАННА ЧАПЛИНЬСКАЯ/Joanna Czaplińska (стр. 35-56). Иллюстрации ПЕТРА ГЕРАСИНЬСКОГО/Piotr Gerasiński. В номере публикуется вторая часть перевода романа.
На русский язык роман «Měsic mého života» не переводилcя. Карточки романа в базе ФАНТЛАБа нет (уж есть, см. комментарий. Правда, хилая какая-то...).
1. Читательские письма в этом номере сгруппированы «по интересам»: ролевые и настольные игры SF, фанаты «Звездных войн», хоррора. Здесь же пара предложений об обмене номерами журнала или их купле-продаже в подрубрике «Кому, кому…» (стр. 2). Кроме того, в этой же рубрике "Читатели и "Fantastyka"" Кшиштоф Шольгиня опубликовал подборку выдержек из писем читателей, в которых давалась оценка инстранным рассказам, печатавшимся в журнале в 1990 году (стр. 79-80).
2. Рассказ американского писателя Гарри Гаррисона/Harry Harrison, который в оригинале называется «The View From the Top of the Tower» (1986, ”The Magazine of Fantasy and Science Fiction”, May) перевела на польский язык под адекватным названием «Widok ze szczytu wieży/Вид с вершины башни» ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 3-6). Иллюстрации ПЕТРА ЛУКАШЕВСКОГО/Piotr Łukaszewski.
С Гаррисоном нам уже четырежды (№ 3/1982; №№ 6-7-8/1985; №№ 6-7-8/1986, 9/1986) приходилось встречаться на страницах журнала. Этот рассказ переводился на французский и итальянский языки, на русский язык его перевела в 2014 году под названием «Вид с вершины башни» Е. МИХАЙЛИК. Об авторе можно почитать тут А карточка рассказа здесь
3. Рассказ английского писателя Йена Уотсона/Ian Watson, который называется в оригинале «Gaudi Dragon» (1990, ”Isaak Asimov’s SF Magazine”, Okt.; 1991, авт. сборник “Stalin’s Teardrops and Other Stories”; 1992, авт. сборник “Stalin’s Teardrops”), перевела на польский язык под названием «Smok Gaudiego/Дракон Гауди» АГНЕШКА СЫЛЬВАНОВИЧ/Agneszka Sylwanowicz (стр. 7-14). Чарующая атмосфера удивительных строительных сооружений великого испанского мастера настолько густа, что, возможно, способна порождать не только архитектурные творения...
И это уже седьмая публикация Уотсона в журнале. Предыдущие см. № № 5/1987, 8/1987, 3/1988, 10/1989, 11/1989, 12/1989. На русский язык рассказ не переводился. О писателе можно почитать здесь Карточка не переведенного рассказа находится тут
4. Рассказ русского писателя Святослава Логинова, который называется в оригинале «Дом у дороги» (написан 1985 (1984); 1985, ант. «Концерт бесов») перевел на польский язык под адекватным названием «Dom przy drodze/Дом у дороги» СЛАВОМИР КЕНДЗЕРСКИЙ/Sławomir Kędzierski (стр. 15-16). Иллюстрация ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.
Это первая публикация писателя в журнале “Fantastyka” и вторая в Польше (см. комментарий ниже). Почитать о писателе можно здесь Карточка оригинального рассказа находится тут Перевод данного рассказа на польский язык в ней не указан.
5. Роман чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, который в оригинале называется «Měsic mého života» (1988, переиздан 1999, 2007), перевела на польский язык под адекватным названием «Miesiąc mojego życia/Месяц моей жизни» ИОАННА ЧАПЛИНЬСКАЯ/Joanna Czaplińska (стр. 25-47). Иллюстрации ПЕТРА ГЕРАСИНЬСКОГО/Piotr Gerasiński. Это добротная научная фантастика с социально-публицистическими мотивами, которая, возможно, чем-то напомнит читателям "лунный" роман Хайнлайна.
Постоянные читатели журнала уже встречались с пятью рассказами этого замечательного писателя (см. № 5/1986, 12/1988, 10/1989, 1/1990). Среди материалов обзора первого из указанных номеров в настоящем блоге можно отыскать и достаточно обширную информацию об О. Неффе, поскольку в базе ФАНТЛАБА его биобиблиографии все еще нет. На русский язык роман «Měsic mého života» не переводилcя. Карточки романа в базе ФАНТЛАБа нет.
облако тэгов
